Автор: Баранников А. (Россия)  

В наших предыдущих публикациях мы пытались рассмотреть пространственную модель переживания и раскрыть с помощью этой модели некоторые антропологические условия, обеспечивающие свободу и динамизм переживания (Баранников, 2006 а, б, в; 2007).

Целью настоящей работы является попытка представить структуру опыта и его связь с переживанием в рамках предложенной нами ранее пространственной модели.

О целесообразности рассмотрения категории опыта в рамках пространственной модели переживания

Интерес к пространственным характеристикам переживания, с нашей точки зрения, обусловлен тем, что уже центральные понятия антропологии В. Франкла (самодистанцирование и самотрансцендентность), как и особая автономность духовного измерения человека, заставляют нас обратить внимание на условия формирования в переживании пространства человеческой свободы. Мы обратили внимание в наших предыдущих публикациях также и на то, что в рамках антропологического направления экзистенциальной психотерапии, которое мы пытаемся развивать, «онтологический вопрос» также становится вопросом об «онтологических характеристиках переживания», которые включают в себя соотнесение с данностями Мира, некоторые формы мышления, чувствование метасодержаний, веру в бога. Широкое использование представителями экзистенциального направления этих понятий, с нашей точки зрения, опережает теоретичесое осмысление их связи с переживанием, которое сегодня находится в фокусе внимания экзистенциального антропологического направления психологии и психотерапии.

Предложенная нами ранее «пространственная модель переживания» представляет собой пространственную проекцию его структурных и динамических характеристик, основанную на антропологии современного экзистенциального анализа. В рамках этой модели мы условно выделили «актуальное» и «онтологическое» пространства переживания, описали онтологические интенции переживания, особую динамику переживания, которую назвали «онтологическим поворотом», описали дистанцирование и сравнили различные его формы, рассмотрели условия, в которых развивается рефлексия (Баранников, 2006 а, б, в; 2007).

Однако наше антропологическое исследование не может не коснуться такой важной категории, как опыт. Собственная практическая работа, а также исследования классиков экзистенциального направления свидетельствуют о том, что именно опыт является ключом, открывающим, освобождающим переживание либо запирающим, блокирующим его. Без рассмотрения этой категории мы не получим ясного представления о механизмах консультирования и психотерапии.

Ранее мы отмечали, что в результате полной онтологической динамики переживания («онтологического поворота») возникают последовательно онтологические интенции переживания в виде онтологического отстранения, чувствования основы бытия и обращения к собственной жизни (рис. 1).

Онтологическое отстранение может реализоваться через обращение к знаниям, понятиям, установкам. В чувствовании основы бытия опыт ситуативного чувствования суммируется и приобретает трансцендентный характер, переходя в спиритуальность (Лэнгле, 2003).

Однако этих представлений явно недостаточно для понимания и объяснения различных феноменов в норме и при патологии. Нам необходимо попытаться также ответить и на следующие вопросы:

1.  Из каких элементов состоит опыт?

2.  Как он возникает в процессе переживания?

3.  Имеют ли элементы опыта какие-либо пространственные проекции применительно к пространственной модели переживания?

4.  Каков характер взаимодействия элементов опыта и фундаментальных мотиваций экзистенции?

5.  Что происходит с опытом в условиях патологии?

6.  Каковы особенности обхождения с опытом в ситуациях консультирования и психотерапии?

Рис. 1. Актуальное и онтологическое пространства переживания.

Примечание:

1-я онтологическая интенция переживания:
         «КАК ЭТО БЫВАЕТ В ЖИЗНИ ВООБЩЕ?»;
2-я онтологическая интенция переживания:
         «МОГУ ЛИ Я ПОЧУВСТВОВАТЬ ЭТО
         В СВОЕЙ ГЛУБИНЕ И ИНТИМНОСТИ?»
         (ВОПРОСЫ В ОТНОШЕНИИ ФУНДАМЕНТАЛЬНОГО ДОВЕРИЯ,
         ФУНДАМЕНТАЛЬНОЙ ЦЕННОСТИ ЖИЗНИ, ПЕРСОНАЛЬНОЙ
         ГЛУБИНЫ И ОНТОЛОГИЧЕСКОГО СМЫСЛА);
3-я онтологическая интенция переживания:
         «КАК БЫ ЭТО МОГЛО БЫТЬ В МОЕЙ ЖИЗНИ?»

Характеристика опыта

«Опыт представляет собой основанное на практике чувств эмпирическое познание действительности» (Философский энциклопедический словарь, 1983). История формирования взглядов на это понятие представляет собой историю противостояния эмпиризма и рационализма. Из представлений Л. Бинсвангера нам известно, что онтологическая структура Dasein связана с категорией опыта, реализуемого через понимание, которое приводит к миропроектированию. В свою очередь, проект мира определяет возможности обхождения с реальностью (Бинсванегер, 1999).

Основываясь на структурных характеристиках процесса переживания, мы можем выделить опыт чувствования и когнитивный опыт, поскольку мышление и чувства являются основными структурными элементами переживания.

Опыт чувствования включает в себя то, что меня коснулось (что пережил, почувствовал) и что касается (переживается, чувствуется) до сих пор. Он может быть представлен и как сумма опытов чувствования, дающих ответы на фундаментальные вопросы жизни (Что меня держит? Какова жизнь? Каков я? В чем смысл жизни?). Этот опыт оживляет переживание, мобилизует и связывает интенции, обусловленные ситуацией, собственной субъективной глубиной и онтологической основой бытия, обеспечивая и регулируя баланс горючего для переживания.

Когнитивный опыт включает в себя то, что я узнал о себе, о других, о Мире в целом. Это — знание различных фактов и взаимосвязей, на которое можно опереться. Чувства, интуитивное чутье и мышление также могут его формировать. Такое знание может иметь этическую природу (в установках), создавая основу характера. Основная функция когнитивного опыта — обеспечение пространства и опоры для переживания.

Ориентируясь на процессуально-интенциональные особенно­сти переживания, мы можем выделить конструктивный (или интегрированный) опыт и деструктивный (дезинтегрированный) опыт.

Конструктивный (интегрированный) опыт представляет собой процессуальную характеристику переживания — персональную способность приобретения и формирования опыта через понимание. Этот процесс всегда остается активным, использующим структуры переживания и формирующим их. Но, если мы что-то поняли, это знание, становясь когнитивным, попадает в имеющееся онтологическое пространство переживания, как шар попадает в лузу. Конструктивный опыт соединяет актуальное переживание с основой бытия, формирует в переживании несущую свободную и динамичную субстанцию экзистенции.

Конструктивный опыт (как результат интеграционного процесса, завершенного в результате персональной обработки переживания) приводит к лучшему чувствованию себя, к близости с собой, освобождает, структурирует и динамизирует переживание, делает его аутентичным. Как отмечал Д. С. Лихачев: «Без памяти нет совести». И мы можем определить одну из функций совести как способ персональной обработки фактов прошлого.

Деструктивный (дезинтегрированный) опыт разделяет переживание с основой бытия, лишает его метаопоры, разрушает его структуру, блокирует интуитивное чувствование и духовно-персональные способности. Этот опыт (как результат незавершенного, заблокированного интеграционного процесса) вторгается во внутренний мир, затрудняет контакт с собой, парализует, деструктурирует переживание, делает его стереотипным, несогласованным с собой и фактами реальности, неаутентичным. Он проявляет себя и в когнитивной форме, и в обладающих собственной динамикой аффектах (подробнее эта тема будет освещена при рассмотрении патологии). Мы лишь условно можем назвать такой «опыт» опытом[1]. Это — лишь замена реального опыта.

Все категории опыта находятся в состоянии взаимодействия и взаимообмена, благодаря чему мы можем рефлектировать и перестраивать сам опыт. В результате этих процессов формируются активная (меняющаяся) и константная (более стабильная) части опыта.

Опыт представляет собой антропологическую структуру (и, одновременно, процесс) переживания, обеспечивающую постоянное взаимодействие и взаимообмен экзистенциального (или основного, актуального) пространства переживания с онтологическим. Благодаря этому взаимодействию и взаимообмену оба пространства переживания оказывают друг на друга формообразующее влияние. Несомненно, такое разделение пространств переживания условно — так же, как условно выделение когнитивной психологии из остальной. Однако мы это делаем для наилучшей дифференциации переживания в исследовательских и практических целях.

В то же время следует отметить, что и в классической структуре личности, по З. Фрейду, намечается необходимость разделения активного процесса осознаваемого переживания и его статичной накопленной части, напоминающей резервуар и располагающейся большей частью в бессознательном. Сохраняя эту общую тенденцию, мы лишь предлагаем к рассмотрению пространственные проекции переживания, структурированные на основе антропологии современного экзистенциального анализа.

Опыт и фундаментальные мотивации экзистенции

Центральные понятия антропологии В. Франкла (самодистанцирование и самотрансценденция) присутствуют и в антропологии современного экзистенциального анализа А. Лэнгле. Они как антропологические условия отражают состояние переживания.

Структура опыта, его содержательная направленность и возможности его использования также связаны со структурой переживания и его характеристиками, включающими персональную активность. Сегодня мы можем посмотреть на эту взаимосвязь, раскрывая структуру переживания в соответствии с представлениями А. Лэнгле о четырех фундаментальных мотивациях (Лэнгле, 2004).

На когнитивном уровне содержания фундаментальных мотиваций экзистенции отражаются в вопросах, представленных на рисунке 2:
«Что бывает?»; «Как бывает?»; «Что бывает правильным? Что мне соответствует?»; «Что обычно делается в подобных ситуациях?». Здесь показано также, что опыт чувствования суммируется из ситуативных опытов в форме чувствования метасодержаний (фундаментальное доверие, фундаментальная ценность жизни, персональная глубина и право быть собой, онтологический смысл).

Рис. 2. Взаимосвязь опыта и четырех фундаментальных мотиваций, составляющих структурную основу переживания.

Примечание. 1 — первая фундаментальная мотивация, обеспечивающая способность принимать и выдерживать реальность; 2 — вторая фундаментальная мотивация, обеспечивающая обращение к жизни и к чувствам; 3 — третья фундаментальная мотивация, обеспечивающая достижение персональной глубины; 4 — четвертая фундаментальная мотивация, обеспечивающая включение во взаимосвязи окружающего мира и реализацию своего решения; P — Персона (свободное в человеке); осуществляет процесс переживания; ? — конкретный вопрос, задаваемый жизнью; — экзистенциальный поворот;  — онтологический поворот; стрелки указывают процессуальную направленность переживания, особенности взаимодействия и взаимовлияния различных антропологических элементов.

Мы видим, что в онтологическом пространстве переживания может осуществляться реализуемая Персоной ноодинамика, которую мы определили, как онтологическую персональную динамику переживания. Эта ноодинамика имеет две направленности: структурирующую (она осуществляется вертикально в направлении основы бытия с помощью вопросов, соответствующих фундаментальным мотивациям, и освобождает переживание, придает ему структуру) и поступательную (она горизонтально продвигает переживание от запроса ситуации к смыслу и действию). Обе эти возможности могут быть использованы в консультировании и психотерапии.

Динамика переживания, интегрирующая конструктивный когнитивный опыт и конструктивный опыт чувствования основы бытия в актуальное переживание, позволяет мобилизовать ресурсы онтологического пространства переживания и представляет собой ОНТОЛОГИЧЕСКИЙ ПОВОРОТ.

Онтологический поворот реализует гештальт-переживания и позволяет сказать жизни «да». В этом случае онтологическое пространство переживания является дополнением экзистенциального, основного пространства переживания, а онтологический поворот дополняет экзистенциальный (рис. 3).

Рис. 3 Соотношение динамики экзистенциального поворота
и онтологического поворота.

Онтологическое пространство переживания обеспечивает интегрирование опыта в переживание. Таким образом, оно участвует в обеспечении фундаментальных условий экзистенции и создает необходимые рамочные условия для переживания.

Опыт — это мостик между актуальным переживанием и онтологической основой бытия.

Опыт и патология

Преимущественный опыт может не только создавать опору для переживания исполненности, но и нести в себе следы травматизации, которые иногда имеют специфические для различных форм патологии черты. При этом различным образом может блокироваться доступ к основе бытия и ее формирование.

На рисунке 4 представлена нормальная структура переживания, в которой к основному пространству примыкает когнитивное и, далее, область интуитивного чувствования и персональной обработки опыта, приводящей к чувствованию основы бытия. Эта картина соответствует ситуации консультирования, и мы старались дать ее характеристику в предыдущем материале (Баранников, 2006 а, б, в; 2007).

Рис. 4. Норма. Общее поле рефлексии в полном пространстве переживания. Картина соответствует ситуации консультирования.

Примечание:   — пространство актуального переживания; двойная стрелка 1 показывает свободную динамику чувств в этом пространстве переживания;  — когнитивное пространство переживания и обозначенный стрелкой 2 свободный взаимообмен между основным пространством переживания и когнитивным опытом;  — пространство интуитивной обработки опыта и обозначенная стрелкой 3 возможность обращения к основе бытия и ее формирования; P — персональное, «свободное в человеке».

Однако при патологии структурные и динамические характеристики переживания деформируются и заменяются патологическими. Мы кратко рассмотрим особенности этих изменений при неврозах, расстройствах личности и психозах.

При неврозах структурные и динамические характеристики переживания, его ресурсные функции в целом сохраняются. Могут отмечаться преувеличенность чувств и явления когнитивного диссонанса, при котором мышление и чутье находятся в рассогласовании с чувствами; поэтому возникают блокады в поведении, сочетающиеся с пониманием ситуации и критичностью. В терапии этой патологии необходимо найти способ обхождения с чувствами и мышлением и найти доступ к уже имеющемуся конструктивному когнитивному опыту и конструктивному опыту чувствования. У невротика имеется такой потенциал.

При личностных расстройствах возникают более выраженные структурные и динамические изменения онтологического пространства переживания, отражающие общую блокаду и деструктуризацию переживания. Увеличивается рассогласование различных элементов переживания и их деформация. Онтологические элементы когнитивного и аффективного характера (в данном случае речь идет об аффектах, которые нужно не проживать, а ограничивать) блокируют доступ к основе бытия и возможности персональной обработки опыта. Они становятся неформулируемыми, спонтанными, внеситуативными, заменяющими реальность. Появляется монологичность, некоррегируемость мышления, понятий, мнений, позиций, установок. Разные уровни и пространства переживания начинают терять взаимосвязи. Возникают генерализованные предположения, несущие в себе искаженную картину Мира. Они представляют собой генерализованные и деформированные формы интенции онтологической отстраненности (см. ранее). Иррациональные идеи несут в себе искаженный взгляд на себя. Они представляют собой генерализованные и деформированные формы интенции, возвращающей к экзистенциальной реальности (см. также ранее). Вследствие невозможности экзистенциального поворота при личностных расстройствах происходит онтологизация переживания, отмеченная А. Лэнгле (Лэнгле, 2007), и замена экзистенциальных его параметров деформированными онтологическими. При личностных расстройствах преобладают процессы деструктивизации и дезинтеграции опыта.

Специальная работа с онтологическим пространством переживания является необходимым этапом психотерапии всех форм расстройств личности. Она осуществляется в связи со специальными темами, в отношении которых имеется сенсибилизация при разных расстройствах личности. Благодаря этой работе на основании более реалистичной картины себя и Мира можно искать лучшие способы обхождения с собой и другими.

При генерализованном тревожном расстройстве опора становится ощутимой, когда расширяются представления о реальности, о том, «что бывает». И в самой глубокой точке терапии речь идет о способности чувствовать фундаментальное доверие, приобретается опыт принятия и выдерживания реальности.

При пограничном расстройстве личности онтологический этап терапии связан с формированием представлений о том, что отношения с другими людьми могут быть сохранены и могут быть хорошими («как бывает?»).

При депрессивном личностном расстройстве речь идет о сохранении отношений с жизнью. В самой глубокой точке этой патологии необходимо формировать чувствование позитивной ценности жизни («как это бывает, что жизнь хороша?»).

У истериков онтологический уровень персональной глубины связан с формированием самоценности и видением возможности не обращать внимание окружающих на себя любой ценой («что для меня правильно?»; «как найти и сохранить собственное в отношениях?»).

У параноидных личностей глубокой точкой терапии является предположение о том, что им, возможно, ничто не угрожает, как альтернатива искаженной интуиции («можно ли предположить, что собственное может быть защищено?»).

При разных расстройствах личности необходима работа по формированию онтологической и персональной опоры, по приобретению опыта переживания самоценности.

Терапия при личностных расстройствах требует реструктуризации опыта и реструктуризации духовно-персональных форм активности для создания способности переживать онтологическую опору. Однако, в отличие от ситуации консультирования, это возможно лишь по прошествии месяцев и лет работы, когда пациенты приобретают способность иметь картину себя, и происходит онтологическое расширение переживания, а также имеющихся представлений об окружающем Мире и о себе.

При психозах Персона оказывается абсолютно заблокированной и изолированной, не имеющей пространства, не способной найти опору. В этих случаях утрачивается связь с реальностью и собственным центром. Мир и Я распадаются, и не остается никаких ориентиров. Конструктивный опыт и чувствование основы бытия недоступны.

Особенности работы с онтологическим пространством переживания и опытом в консультировании и психотерапии

Из данных таблицы 2 мы видим, что по целому ряду характеристик консультант и психотерапевт по разному подходят к работе с онтологическим пространством переживания. Они по-разному обходятся с опытом своих подопечных.

Если попытаться сформулировать эти существенные различия в общем, то можно сказать, что в консультировании речь преимущественно идет об использовании уже существующего конструктивного опыта и онтологического пространства переживания, а в психотерапии речь преимущественно идет о формировании конструктивных персональных ресурсов и приобретении нового конструктивного опыта за счет реструктурирования онтологического пространства переживания и персональной активности.

Таблица 2

Особенности работы с онтологическим пространством переживания в консультировании и психотерапии

Мы можем также рассмотреть интенции, обеспечивающие онтологический поворот с точки зрения их возможной связи с позицией специалиста, осуществляющего работу с клиентом или пациентом (рис. 5).

Интенция онтологической отстраненности соответствует внутренне переживаемой позиции консультанта. Он должен быть более отстранен от проблемы, чем его клиент. Именно это обеспечивает возможность объективности и компетентности, которые витают над обоими в процессе консультирования.

Психотерапия представляет собой более глубокую работу, в которой психотерапевт переживает свою внутреннюю позицию, как соответствующую интенции, возвращающей к экзистенциальной реальности.

Над пациентом и психотерапевтом витает эмпатия, состоящая из чувств и интуитивного чутья. Причем в этом соотношении чувства не являются преобладающими, так как терапевт обращен к себе лишь вполоборота. Психотерапевт помогает пациенту приобрести новый опыт чувств и понимания за счет реструктуризации переживания и персональной активности.

Рис. 5. Соответствие онтологических интенций переживания внутренним позициям консультанта и психотерапевта.

Примечание.   1 — позиция консультанта (объективность и передача ­когнитивного опыта);
2 — транслируемые специалистом конструктивные фундаментальные онтологические метасодержания, черпаемые из основы бытия;        
3 — позиция психотерапевта (эмпатия, реструктурирование опыта чувствования и персональной активности).

При проективной идентификации у психотерапевта динамичные аффекты блокируют переживание и чувствование основы бытия, чувства блокируют чутье.

Как в консультировании, так и в психотерапии специалист транслирует своим внешним видом, манерой разговора позитивные фундаментальные онтологические содержания (есть что-то, что нас держит, жизнь хороша, можно быть собой, у жизни может быть смысл). Это транслирование создает предпосылки для лучшего чувствования этих содержаний клиентами и пациентами, для формирования конструктивного опыта и конструктивного использования ими онтологического пространства переживания. Эта внутренняя позиция специалиста соответствует отмеченной нами ранее второй онтологической интенции — интенции чувствования основы бытия. Переживание специалистом этой внутренней позиции требует от него способности ясно видеть картину себя, уметь отделять свои проблемы от проблем пациента, иметь доступ к онтологической основе бытия, что может быть достигнуто только многолетней определенным образом организованной работой по самопознанию.

Односторонняя трансакция, возникающая в процессе консультирования и психотерапии, обеспечивается тем, что специалист находится в позиции, соответствующей онтологическим интенциям переживания. Именно благодаря такой позиции речь идет не о нем самом, а о клиенте либо пациенте.

Из приведенных нами данных мы видим, что в способе обхождения с опытом клиентов и пациентов содержится одно из принципиальных различий между консультированием и психотерапией.

Подводя итоги нашей работы, мы можем отметить, что мы предложили один из возможных взглядов на структуру опыта и его пространственную организацию в переживании, основанный на традициях экзистенциально-аналитической антропологии, а также показали характер взаимодействия различных структурных элементов опыта, особенности его формирования в норме и при патологии, особенности использования в консультировании и психотерапии.

В то же время мы считаем, что в связи со сложностью изучаемого вопроса полученные нами результаты являются «дискутабельными». И мы были бы рады, если бы наши коллеги поделились своими впечатлениями и критическими замечаниями по представленному материалу.

Литература

1. Баранников А.С. Онтологическая реальность — антропологический элемент экзистенциальной психотерапии // МПЖ. 2006. № 2. С. 45-65.

2. Баранников А.С. Онтологическое пространство и онтологическое дистанцирование (структурные и методологические аспекты) // Экзистенциальная традиция: философия, психология, психотерапия. 2006. № 8. С. 143-160.

3. Баранников А.С. Онтологическое пространство переживания: онтологическое дистанцирование и онтологический поворот // Психотерапия. 2006. № 12. С. 3-14.

4. Баранников А.С. Онтологическое отстранение — комплексная форма духовно-психической активности в онтологическом пространстве переживания // Экзистенциальная традиция: философия, психология, психотерапия. 2007. № 11. С. 78-96.

5. Бинсвангер Л. Бытие-в-мире. М.: Рефл-бук; К.: Ваклер, 1999.

6. Лэнгле А. Психотерапия — научный метод или духовная практика? О соотношении между имманентным и трансцендентным на примере экзистенциального анализа // МПЖ. 2003. № 2. С. 7-34.

7. Лэнгле А. Фундаментальные мотивации человеческой экзистенции как действенная структура экзистенциально-аналитической терапии // Психотерапия. 2004. № 4. С. 41-48.

8. Лэнгле А. Лекции образовательного проекта в Москве. 1998-2008 гг.

9. Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1983. С. 458-459.